Драматургия А.С. Пушкина

МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ

Краткое содержание:

Скупой рыцарь

Сцена 1

В башне

Альбер и его слуга Иван обсуждают рыцарский турнир. Альбер сетует, что испортил шлем, а новый купить не на что. У Альбера нет приличной одежды, чтобы показаться при дворе. Причиной победы Альбера в турнире была его ярость на противника за то, что тот испортил ему шлем. Альбер интересуется, что передал еврей Соломон на его просьбу дать взаймы денег. Иван отвечает, что тот «кряхтит и жмется».

Приходит Жид (Соломон). Альбер просит у него денег, говорит, что он единственный наследник у своего отца — Барона, который скуп, «служит деньгам».

И как же служит? как алжирский раб,

Как пес цепной. В нетопленой конуре

Живет, пьет воду, ест сухие корки,

Всю ночь не спит, все бегает да лает —

А золото спокойно в сундуках

Лежит себе...

Жид намекает, что можно было бы ускорить кончину отца при помощи яда. Альбер в ярости, кричит, что за такие слова повесит Жида. Жид пугается, предлагает ему деньги, но Альбер его выго­няет.

Вот до чего меня доводит

Отца родного скупость! Жид мне смел

Что предложить!

Альбер хочет выпить вина, но вина нет ни капли. Альбер реша­ет идти к Герцогу искать на отца управы.

Сцена 2

Подвал Барон перебирает свои сокровища:

Как молодой повеса ждет свиданья

С какой-нибудь развратницей лукавой

Иль дурой, им обманутой, так я

Весь день минуты ждал, когда сойду

В подвал мой тайный, к верным сундукам.

Счастливый день! могу сегодня я

В шестой сундук (в сундук еще неполный)

Горсть золота накопленного всыпать.

…

Что не подвластно мне? как некий демон

Отселе править миром я могу;

Лишь захочу — воздвигнутся чертоги;

В великолепные мои сады

Сбегутся нимфы резвою толпою;

И музы дань свою мне принесут,

И вольный гений мне поработится,

И добродетель и бессонный труд

Смиренно будут ждать моей награды.

…

Мне все послушно, я же — ничему;

Я выше всех желаний; я спокоен;

Я знаю мощь мою: с меня довольно

Сего сознанья...

…

Кажется, не много,

А скольких человеческих забот.

Обманов, слез, молений и проклятий

Оно тяжеловесный представитель!

Тут есть дублон старинный... вот он. Нынче

Вдова мне отдала его, но прежде

С тремя детьми полдня перед окном

Она стояла на коленях воя¹.

Шел дождь и перестал, и вновь пошел,

Притворщица не трогалась; я мог бы

Ее прогнать, но что-то мне шептало,

Что мужнин долг она мне принесла

И не захочет завтра быть в тюрьме...

…

Да! если бы все слезы, кровь и пот,

Пролитые за все, что здесь хранится,

Из недр земных все выступили вдруг,

То был бы вновь потоп — я захлебнулся б

В моих подвалах верных.

…

Я каждый раз, когда хочу сундук

Мой отпереть, впадаю в жар и трепет.

…

Нас уверяют медики: есть люди,

Б убийстве находящие приятность.

Когда я ключ в замок влагаю, то же

Я чувствую, что чувствовать должны

Они, вонзая в жертву нож: приятно

И страшно вместе...

Барон зажигает свечи и отпирает все сундуки.

Я царствую!.. Какой волшебный блеск!

Послушна мне, сильна моя держава;

В ней счастие, в ней честь моя и слава!

Я царствую... но кто вослед за мной

Приимет власть над нею? Мой наследник!

Безумец, расточитель молодой,

Развратников разгульных собеседник!

Едва умру, он, он! сойдет сюда

Под эти мирные немые своды

С толпой ласкателей, придворных жадных.

Украв ключи у трупа моего,

Он сундуки со смехом отопрет,

И потекут сокровища мои

В атласные диравые карманы.

Он разобьет священные сосуды.

Он грязь елеем царским напоит —

Он расточит... А по какому праву?

…

Нет, выстрадай сперва себе богатство,

А там посмотрим, станет ли несчастный

То расточать, что кровью приобрел...

Сцена 3

Во дворце

Альбер рассказывает Герцогу о своих горестях. Приходит Барон. Альбер, чтобы не встретиться с ним, прячется в соседней комнате. Герцог говорит Барону, что хочет видеть его сына при дворе, а для этого сын должен получить необходимое содержание. Барон в ответ клевещет на сына, говорит, что он проводит время «в буйстве, пороках низких». Затем прибавляет, будто сын хотел его убить, «чтобы обокрасть». Альбер вбегает в комнату, обвиняет отца во лжи. Барон вызывает сына на дуэль (бросает перчатку), Альбер принимает вызов (поднимает перчатку). Герцог возмущен поведением обоих (Барон вызвал на дуэль родного сына, а тот вызов принял!) и выгоняет прочь обоих. С.Бароном делается дурно, он падает:

Стоять я не могу... мои колени

Слабеют... душно!.. душно!.. Где ключи?

Ключи, ключи мои!

Герцог:

Он умер. Боже!

Ужасный век, ужасные сердца!

Моцарт и Сальери

Сцена 1

Комната

Сальери рассуждает о творчестве и своем призвании:

…

Преодолел

Я ранние невзгоды. Ремесло

Поставил я подножием искусству;

Я сделался ремесленник: перстам

Придал послушную, сухую беглость

И верность уху. Звуки умертвив,

Музыку я разъял, как труп. Поверил

Я алгеброй гармонию. Тогда

Уже дерзнул, в науке искушенный,

Предаться неге творческой мечты...

…

Усильным, напряженным постоянством

Я, наконец, в искусстве безграничном

Достигнул степени высокой. Слава

Мне улыбнулась; я в сердцах людей

Нашел созвучия своим созданьям...

…

Кто скажет, чтоб Сальери гордый был

Когда-нибудь завистником презренным,

Змеей, людьми растоптанною, вживе

Песок и пыль грызущею бессильно?

Никто! А ныне — сам скажу — я ныне

Завистник. Я завидую; глубоко,

Мучительно завидую. О, небо!

Где ж правота, когда священный дар,

Когда бессмертный гений —не в награду

Любви горящей, самоотверженья,

Трудов, усердия, молений дослан —

А озаряет голову безумца,

Гуляки праздного?

О Моцарт, Моцарт!

В комнату входит Моцарт. Рассказывает, что, проходя мимо кабака, услышал, как слепой стар и к-скрипач играет Моцарта. Он привел старика с собой, просит чтобы тот сыграл что-нибудь из Моцарта. Тот играет, страшно перевирая мелодию. Моцарт смеет­ся. Сальери в недоумении и негодовании:

Мне не смешно, когда маляр негодный

Мне пачкает мадонну Рафаэля!

Скрипач уходит. Моцарт говорит, что сочинил «безделицу», наигрывает ее на фортепиано. Сальери поражен:

Ты с этим шел ко мне

И мог остановиться у трактира

И слушать скрыпача слепого! — Боже!

Ты, Моцарт, недостоин сам себя.

Сальери приглашает Моцарта отобедать в трактире Золотого Льва. Моцарт соглашается и уходит. Сальери решает отравить Мо­царта:

Я избран, чтоб его

Остановить, — не то мы все погибли

Мы все, жрецы, служители музыки,

Не я один с моей глухою славой...

Что пользы, если Моцарт будет жив

И новой высоты еще достигнет?

Подымет ли он тем искусство? Нет;

Оно падет опять, как он исчезнет:

Наследника нам не оставит он.

Что пользы в нем? Как некий херувим,

Он несколько занес нам песен райских,

Чтоб, возмутив бескрылое желанье

В нас, чадах праха, после улететь!

Так улетай же! чем скорей, тем лучше...

Сцена 2

Трактир

Моцарт и Сальери сидят за столом, Моцарт грустен, говорит, что его тревожит «Реквием», который он пишет. Рассказывает ис­торию, как «Реквием» был заказан: трижды к нему приходил че­ловек в черном, а потом, заказав произведение, исчез и не появля­ется, хотя заказ выполнен. Моцарт говорит, что ему всюду мере­щится этот черный человек и чудится, что он сидит третьим у них за столом. Сальери пытается успокоить Моцарта, вспоминает Бо­марше, который советовал ему:

Слушай, брат Сальери,

Коль мысли черные к тебе придут,

Откупори шампанского бутылку

Иль перечти «Женитьбу Фигаро».

Моцарт вспоминает слух о том, будто Бомарше кого-то отравил, и говорит, что в это не верит, так как

Он же гений,

Как ты да я. А гений и злодейство —

Две вещи несовместные...

Сальери бросает в стакан Моцарту яд. Моцарт выпивает, идет к фортепьяно, играет «Реквием». Сальери плачет.

Эти слезы

Впервые лью: и больно и приятно,

Как будто тяжкий совершил я долг,

Как будто нож целебный мне отсек

Страдавший член!...

Моцарт чувствует себя плохо и уходит. Сальери остается один:

Ты заснешь

Надолго, Моцарт! но ужель он прав,

И я не гений? Гений и злодейство —

Две вещи несовместные? Неправда:

А Бонаротти? или это сказка

Тупой, бессмысленной толпы — и не был

Убийцею создатель Ватикана?

(По легенде, Микеланджело убивал натурщиков, позировав­ших ему для скульптур, чтобы подобия его произведению на свете не существовало.)

Каменный гость

Сцена 1

Дон Гуан и его слуга Лепорелло приезжают в Мадрид, Дона Гуана могут узнать, недругов у него больше чем достаточно, но Дон Гуан заявляет, что никого в Мадриде не боится. Лепорелло напо­минает, что если король узнает, что Дон Гуан самовольно возвра­тился из ссылки, куда был сослан за то, что в поединке убил Ко­мандора, ему не поздоровится. Дон Гуан вспоминает о многочис­ленных женщинах, соблазненных и покинутых им. Рассуждает о достоинствах андалузских крестьянок по сравнению с теми свет­скими красавицами, которые ему встречались в ссылке — «все куклы восковые». Дон Гуан решает отправиться к Лауре, одной из своих многочисленных возлюбленных. За разговором они подхо­дят к Антоньеву монастырю. Появляется монах. Дон Гуан спраши­вает, кого он ждет. Монах отвечает, что сюда должна приехать сна мужнину гробницу» Донна Анна, вдова командора, убитого «раз­вратным, бессовестным, безбожным Дон Гуаном». Б монастыре стоит памятник Командору. Дон Гуан интересуется, « не дурна ли» вдова. Приходит Донна Анна.

Дон Гуан:

Ее совсем не видно

Под этим вдовьим черным покрывалом,

Чуть узенькую пятку я заметил.

Лепорелло:

Довольно с вас. У вас воображенье

В минуту дорисует остальное;

Дон Гуан решает познакомиться с Донной Анной. Лепорелло:

Вот еще!

Куда как нужно! Мужа повалил

Да хочет поглядеть на вдовьи слезы.

Бессовестный!

Сцена 2

Комната. Ужин у Лауры

Гости-мужчины наперебой расхваливают красоту Лауры, ее умение играть на гитаре и петь. Гости спрашивают, на чьи слова она пела песню. Она отвечает, что слова Дона Гуана. Дон Карлос, один из гостей, ругает Дона Гуана безбожником и мерзавцем, а Лауру назы­вает дурой. Та грозит позвать слуг и приказать им зарезать Дона Карлоса. Тот встает и говорит: «Зови!» Остальные гости мирят их, напоминают, что Дон Гуан убил в «честном», по словам самой Лауры, поединке брата Дона Карлоса. Лаура поет еще, гости про­щаются и уходят. Лаура останавливает Дона Карлоса:

Ты, бешеный! останься у меня,

Ты мне понравился; ты Дон Гуана

Напомнил мне, как выбранил меня...

Дон Карлос задает вопрос, любит ли она Дона Гуана. Та отвеча­ет, что любила очень сильно, но теперь любит его: «мне двух лю­бить нельзя». Узнав, что Лауре 18 лет, Дон Карлос спрашивает:

Ты молода... и будешь молода

Еще лет пять иль шесть. Вокруг тебя

Еще лет шесть они толпиться будут,

Тебя ласкать, лелеять и дарить,

И серенадами ночными тешить,

И за тебя друг друга убивать

На перекрестках ночью. Но когда

Пора пройдет, когда твои глаза

Впадут и веки, сморщась, почернеют,

И седина в косе твоей мелькнет,

И будут называть тебя старухой,

Тогда — что скажешь ты?

Лаура:

Тогда? Зачем

Об этом думать?..

Входит Дон Гуан. Лаура кидается ему на шею. Дон Карлос тре­бует поединка. На предложение Дона Гуана: «Я завтра весь к твоим услугам» — Дон Карлос требует поединка «теперь, сейчас». Бьют­ся, Дон Гуан убивает Дона Карлоса. Клянется в любви Лауре, це­лует ее.

Лаура:

Постой... при мертвом!., что нам делать с ним?

Дон Гуан:

Оставь его: перед рассветом, рано,

Я вынесу его под епанчою

И положу на перекрестке.

Дон Гуан в шутку интересуется, давно ли Лаура любит Дона Карлоса и сколько раз изменяла Дону Гуану в его отсутствие. Ос­тается у нее на ночь.

Сцена 3

Памятник Командора

Дон Гуан, наряженный отшельником, ждет Донну Анну. Раз­мышляет, как лучше построить речь, с чего начать. Разглядывает памятник Командора:

Каким он здесь представлен исполином!

…

А сам покойник мал был и тщедушен.

…

Когда за Эскурьялом мы сошлись,

Наткнулся мне на шпагу он и замер,

Как на булавке стрекоза — а был

Он горд и смел — и дух имел суровый...

Входит Донна Анна. Дон Гуан признается Донне Анне в любви, пышно описывает свое чувство, говорит, что он не монах, представ­ляется как Диего де Кальвадо. Донна Анна после некоторого коле­бания приглашает его назавтра к себе. Уходит. Дон Гуан радуется, «готов весь мир обнять», делится с Лепорелло своим успехом.

Лепорелло:

А Командор? что скажет он об этом? Дон Гуан:

Ты думаешь, он станет ревновать?

Уж верно, нет; он человек разумный

И, верно, присмирел с тех пор, как умер.

Лепорелло:

Нет, посмотрите на его статую.

…

Кажется, на вас она глядит

И сердится.

Дон Гуан посылает Лепорелло к статуе, чтобы тот позвал ее вечером пожаловать:

Нет, не ко мне — а к Донне Анне, завтра.

…

Прийти попозже вечером и стать

У двери на часах.

Лепорелло идет, но пугается, так как статуя кивает в знак со­гласия головой. Дон Гуан сам приглашает статую, та снова кивает. Уходят.

Сцена 4

Комната Донны Анны

Дон Гуан снова красноречиво клянется в любви Донне Анне. Донна Анна говорит, что Дон Альвар (покойный муж) был выбран не ею —

... мать моя

Велела мне дать руку Дон Альвару,

Мы были бедны, Дон Альвар богат.

Дон Гуан кается, что страшно виноват перед ней. Донна Анна требует, чтобы тот сказал, в чем именно.

И как меня могли вы оскорбить?

Я вас не знала — у меня врагов

И нет и не было. Убийца мужа

Один и есть.

Дон Гуан спрашивает, что Донна Анна сделала бы, встреть она Дона Гуана. Та отвечает:

Тогда бы я злодею

Кинжал вонзила в сердце.

Дон Гуан достает кинжал, дает Донне Анне и говорит, что он не Диего, а Дон Гуан:

Я убил

Супруга твоего; и не жалею

О том — и нет раскаянья во мне.

…

Не правда ли, он (Дан Гуан) был описан вам

Злодеем, извергом. — О Донна Анна, —

Молва, быть может, не совсем неправа,

На совести усталой много зла,

Быть может, тяготеет. Так разврата

Я долго был покорный ученик,

Но с той поры, как вас увидел я,

Мне кажется, я весь переродился.

Вас полюбя, люблю я добродетель

И в первый раз смиренно перед ней

Дрожащие колена преклоняю.

Донна Анна не верит Дону Гуану, зная, что он «красноречив», «хитрый искуситель», «безбожный развратитель», «сущий демон», спрашивает, сколько «бедных» женщин он погубил.

Дон Гуан:

Ни одной доныне

Из них я не любил.

Донна Анна:

Ах, если б вас могла я ненавидеть!

Дон Гуан прощается, договаривается назавтра о новом свида­нии, а на прощание просит один поцелуй — «один, холодный, мир­ный». Донна Анна целует его. Раздается стук в дверь. Входит ста­туя Командора:

Я на зов явился.

…

Все кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан?

Дон Гуан:

Я? Нет. Я звал тебя и рад, что вижу.

Статуя:

Дай руку.

Дон Гуан дает статуе руку, та сжимает ее.

О, тяжело

Пожатье каменной его десницы!

Оставь меня, пусти — пусти мне руку...

Я гибну — кончено — о Донна Анна!

Статуя вместе с Доном Гуаном проваливается.

Пир во время чумы

Улица. Накрытый стол.

Председатель (Вальсингам) напоминает о тех, кто уже умер от чумы, говорит о некоем Джаксоне, рассказы которого «тому два дня назад наш общий хохот славил».

Но много нас еще живых, и нам

Причины нет печалиться.

Председатель просит Мери спеть. Мери поет о торжестве любви над смертью:

…

И когда зараза минет,

Посети мой бедный прах;

А Эдмонда не покинет

Дженни даже в небесах!

Слышится стук колес. Едет телега, наполненная мертвыми те­лами. «Молодой человек» просит Вальсингама спеть песню. Тот говорит, что споет гимн в честь чумы.

…

Как от проказницы зимы,

Запремся также от Чумы!

Зажжем огни, нальем бокалы,

Утопим весело умы

И, заварив пиры да балы,

Восславим царствие Чумы.

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья —

Бессмертья, может быть, залог!

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Итак, — хвала тебе, Чума,

Нам не страшна могилы тьма,

Нас не смутит твое призванье!

Бокалы пеним дружно мы

И девы-розы пьем дыханье, —

Быть может... полное Чумы.

Входит Священник:

Безбожный пир, безбожные безумцы!

Вы пиршеством и песнями разврата

Ругаетесь над мрачной тишиной,

Повсюду смертию распространенной!

…

Я заклинаю вас святою кровью

Спасителя, распятого за нас:

Прервите пир чудовищный, когда

Желаете вы встретить в небесах

Утраченных возлюбленные души.

Священник видит Вальсингама, удивляется, что он устроитель этого пиршества, — «кто три тому недели, на коленях труп мате­ри, рыдая, обнимал и с воплем бился над ее могилой».

Вальсингам:

Зачем приходишь ты

Меня тревожить? Не могу, не должен

Я за тобой идти: я здесь удержан

Отчаяньем, воспоминаньем страшным,

Сознаньем беззаконья моего

И ужасом той мертвой пустоты,

Которую в моем дому встречаю.

…

Отселе — поздно — слышу голос твой.

Меня зовущий, — признаю усилья

Меня спасти... старик, иди же с миром;

Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

Вальсингам бредит о своей умершей жене:

Меня когда-то

Она считала чистым, гордым, вольным —

И знала рай в объятиях моих...

Где я? Святое чадо света! вижу

Тебя я там, куда мой падший дух

Не досягнет уже...

Священник говорит: «Спаси тебя, господь!» — и уходит. Пир продолжается. Председатель остается погружен в глубокую задум­чивость.